"Три товарища".
Мои впечатления по мотивам.
Сегодня я проснулся рано и сразу отправился в мастерскую Кестера. Там уже стоял клиентский "Кадиллак", и Кестер неторопливо заливал масло в новый мотор.
– Доброе утро, Робби! – приветствовал он меня. – На столе в мастерской есть ром из кафе фрау Марты. Мы с Ленцем, как ни старались, не смогли его приговорить. Попробуешь?
Я колебался.
Вчера я пригласил Пат на свидание. Она будет ждать меня в девять вечера. Я понял, что совершенно не могу сосредоточиться на работе. К тому же, до девяти предостаточно времени, и стакан рома наверняка не повредит.
– Что же, приступим! За тех, кого нет!
Я выпил даже больше, чем планировал. Настроение неуловимо становилось лучше, и даже мой детский страх перед вечерним свиданием неожиданно растворился.
– Давай еще по одной, – предложил Кестер. – Кстати, вчера Ленц оставил здесь пару бутылок неплохого джина. Предлагаю начать утро с чего-нибудь радостного. В конце концов, мы это заслужили.
Когда кончилась вторая бутылка, я решил немного развеяться и вышел на тихие утренние улицы.
– Привет тебе, Робби! – послышалось за спиной. Это официантка из вчерашнего ночного кафе, я вспомнил ее хриплый голос. Именно так она позвала меня вчера, когда мне ни до чего не было дела.
– Не хочешь зайти на пару рюмок коньяка?
Сейчас пара рюмок не помешает, подумалось мне. Коньяк скрасит это утро. Я точно знаю.
И плевать, в чьей компании это произойдет.
Когда я добрался до знакомого бара, было уже за полдень. В темном углу среди гардин и свечей сидел, склонившись над грязным столом, Валентин.
– А, Робби! – тут Валентин обернулся, и я заметил, что он абсолютно пьян. – Помнишь восемнадцатое сентября?
Конечно, я помнил. В этот день застрелился Шлейман, когда осознал, что ему нечем дышать.
– За Шлеймана, Робби! – загудел Валентин. – За неукротимую волю – в ничто!
Мы выпили по стакану водки. Валентин подозвал официанта и заказал полную бутылку.
– А помнишь шестнадцатое февраля? Помнишь, Робби?
Да, и это тоже. И шестнадцатое февраля, и десятое марта, и тринадцатое января. Я помнил.
Казалось, Валентин был рад.
– За неизбежность, Робби! За конец пути, который всегда обманет!
Незаметно мы выпили четыре стакана.
Когда же всё это кончится, подумал я. Валентин пропивает свои деньги, свое время и свою жизнь. Он видит в этом какой-то смысл. А какой смысл вижу я? Почему я здесь? Зачем вообще я всё это делаю?
– Скучаешь, мой пушистый? – раздался голос Ленца.
Ленц игриво подмигнул Валентину, который никак не отреагировал, и уселся между нами.
– Скучаете оба? – посочувствовал он и выкинул из кармана руку с зажатыми банкнотами. – Официант! Бутылку рома, бутылку водки, два коньяка и немного сидра!
– Это чересчур, – успел сказать я. – Сидр будет лишним, Готфрид.
– Что же, сейчас мы исправим эту ошибку, – отозвался Ленц. – Официант! Не нужно сидра, мсье Локамп не пьет такие напитки! Что будешь, Робби? А? Хотя я знаю! Официант! Стакан абсента для моего друга! И никаких закусок – ты слышишь, Робби? Никаких закусок!
– За что пьем? – оживился Валентин. Он даже достал откуда-то две бутылки крепленого вина и разливал в наши стаканы, мешая вино с абсентом…
– За безыдейность! – провозгласил Ленц. – За пустоту, как она есть!
Мы выпили. Валентин заказал пару бутылок виски.
– Мы должны воспрянуть, друзья мои! – воскликнул Ленц, высоко поднимая свой стакан. – Мы должны пройти сквозь то, что удерживает нас от решительного шага! Мы не можем ждать, потому что радость пути зависит только от нас, и каждую секунду своей жизни мы кладем на алтарь пламенеющих истин, во главе которых – воля, борьба, победа! За нас, последних романтиков этого мелкого мира, которого нет и никогда не существовало! Вперед!
– Вперед! – неожиданно загудел Валентин. – Вперед, Шлейман! Возьми мой штык! Пусть всё отступит!
Мы выпили.
Почему мне мучительно хочется уйти? Почему всё не так, почему то, чего я ждал, не приносит радости? Почему я в плену своего собственного представления о себе?
– Не грусти, кисонька! – крикнул Ленц в самое ухо. – Хочешь пива? Или еще вина?
Валентин уже готовился подливать из своей бездонной бутыли.
– За Шлеймана, Робби! Он никому не хотел зла!
Пора уходить. Это невыносимо.
Я вернулся к Кестеру. Горели фонари. Становилось прохладно.
– Ты снова здесь, Робби! – приветствовал меня Кестер. – Как прошел твой день?
– Как обычно, – ответил я. К чему подробности, если всё и вправду прошло как обычно. – Я хочу взять у тебя "Кадиллак" на вечер.
– Свидание, да, Робби? – тут Кестер дружески похлопал меня по плечу. – Я дам тебе "Кадиллак". И дам две бутылки водки. Из моих запасов. Водка от Антонова, настоящая. Твоей даме понравится.
– Спасибо, Отто, – сказал я. – Но, может, не стоит?
– Еще как стоит! – произнес Кестер. – Сам не заметишь, как пригодится. Кстати, что насчет бутылки портвейна? Перед дорогой, чтобы не волноваться?
Мы выпили.
Кестер передал мне ключи и уснул.
Без двадцати девять.
Пора.
– Как прошел твой день, Робби? – спросила Пат. Она была сияющей принцессой в этот вечер. Я собрал все силы, чтобы сосредоточиться, понять это и сделать комплимент.
– Как обычно. Как всегда.
Стыдно! Стыдно говорить такое, когда хочешь сказать совсем не это! С другой стороны, а что я хотел сказать?
Что?
Не помню. Наверное, это уже неважно.
Пора куда-то ехать. Мотор как будто работает.
Пора.
– Куда же мы поедем, Робби? – спросила Пат.
Она была прекрасна. Мне хотелось упасть на колени и почему-то просить прощения. Но у кого и почему – я не смог придумать.
– В бар, Пат. Мы поедем в бар. Я знаю одно местечко, там есть хорошие люди. Поговорим о Шлеймане.
– А кто это – Шлейман?
– Он никому не хотел зла, Пат. Поедем. Надо помянуть его.
Я медленно повел "Кадиллак" по вечерним улицам.
Временами мне казалось, что Шлейман сидит рядом со мной и улыбается – так, как улыбался, когда мы закапывали его в мерзлую землю.
Что впереди, куда я иду? Почему я не могу развернуть чертову машину и увезти эту девушку на край света – туда, где все иначе? Почему?
Почему?
Мы вошли в бар. Ленц поставил нам сразу пять бутылок.
– За безыдейность! – провозгласил он. – За пустоту, как она есть!
Мы выпили.
